И, понятно, поднялся девятый вал возмущения - как можно называть великий и могучий такими непотребными словами? И опять я вынужден согласиться. Казалось бы, оксюморон, парадокс. Да нет же. Истоки сложившейся ситуации следует искать в далёком прошлом, во временах становления государства Московского.
В годы расцвета Киевского княжества любвеобильные князья наплодили столько наследников мужеского полу, что им не стало хватать престолов. И им было велено: «Идите в Залесье, там найдёте себе смердов, у них князей нет, идите и володейте». А у люда в Залесье, действительно, не было князей, они находились ещё в первобытном состоянии, занимались собиранием плодов, охотой, рыболовлей, бортничеством, сохи не знали. Вот ими и стали володеть пришлые князья со дружинники, которые относились к местному полудикому населению как к полуживотным, даже к своему коню русич проявлял какое-то уважение, местное же население называлось «подлым народом», оно принимало пришельцев за высших существ, так как разница в интеллектуальном развитии была огромна. Образовалосьдвухслойное общество – основная масса бесправных отсталых бессловесных подданных и цивилизованная верхушка «благородного сословия».
Эта раздвоенность российского общества на два, как бы, разных народа является его родимым пятном и не изменяется при смене властей.
Маркиз Астольф де Кюсти́н, описывавший Москву 1839 года был удивлён отношением дворянства к крепостным: «Они обращаются с ними как оккупанты с захваченными народами».
Поэтому, несмотря на то, что русский народ – это один народ, но его родовая травма – раздвоенность, является виной тому, что у каждого слоя свой русский язык.
Язык верхушки, начиная с реформ Петра, постоянно равивался, и стал великим и могучим, но те же реформы не коснулись языка «подлого народа», солдаты не могли освоить даже команды «налево» и «направо». К их ногам привязывали пучки сена и соломы, и команды звучали «сено», «солома», они недалеко ушли от первобытного состояния, и их взык оставался убогим и клоачным. Это же факт. Русские простолюдины просто не могут разговаривать, не упоминая интимные части тела и различные способы совокупления.
Гасана Гусейнова возмутило то , что с деградацией общества в целом, идёт деградация элиты, и ареал великого и могучего заметно сужается, скукоживается, а ареал языка убогого и клоачного расширяется, и человеку, воспитанному великим и могучим языком Пушкина и Толстого становится душно в этом обществе. Он задыхается. И вот результат – крик души. «Россия, посмотри, что ты делаешь со своим бесценным наследсством?» Но Русь не даёт ответа. А деградирущее общество исходит злостью, пускает пузыри, но в зеркало посмотреыь не хочет.
